Привет, кiтенок-кинолюбитель и псевдоинтеллектуал (надеюсь, ты именно такой, ибо это наша целевая аудитория). Рителлинг продолжает болтать с тобой про фильмы, и уж «Мечтателей»-то ты, конечно, смотрел. Может быть, ты не только передергивал на охуенно потрясающую грудь Евы Грин, но и запомнил политический контекст кина: споры о коммунизме, студенческие протесты и людей с красными флагами на улицах. О том, что же это были за волнения и чем они закончились, мы и поговорим – а для этого отмотаем на десять лет назад от времени действия фильма.

В 1958 Франция по самые ушки увязла в войне с национально-освободительным движением в Алжире – одной из своих колоний. Не то чтобы френчам не хватало военной мощи – но вот жестокость французских солдат и бомбардировка уже независимого Туниса привлекла внимание СовБеза ООН. Премьер-министр Франции согласился принять помощь США в улаживании конфликта, но на родине идея оказалась настолько непопулярной, что бедняге пришлось самоустраниться. Тем временем французские генералы в Алжире, быстренько сориентировавшись, устроили путч и потребовали выбрать новым президентом Шарля де Голля – героя Второй мировой войны. В целом такой выбор устроил всех: ультраправые верили, что де Голль наконец-то покончит с алжирскими муджахидами, остальные – что конфликт так или иначе будет решен без выноса на мировую арену и длинных американских лапок. Остальных де Голль не разочаровал: несмотря на военную почти-победу Франции, он организовал референдум и признал Алжир независимым государством.

Приход де Голля к власти был ознаменован принятием новой конституции и установлением Пятой французской республики. При этом произошло усиление власти президента по отношению к парламенту. Власть де Голля во многом опиралась на силовые структуры (Францию его правления иногда называют полицейским государством), а системы СМИ и образования находились под строгим государственным контролем. Шарля де Голля прежде любили как хорошего честного военного и человека, который способен порешать сложные внешнеполитические ситуации. Но его авторитаризм, а также экономика и социалочка при его правлении не устраивали ни интеллигенцию, ни рабочий класс — и тем более студентов, которые, очевидно, и вовсе видели в нем консервативного «старого солдата».

Несмотря на охуенный послевоенный подъем экономики и повышение общего уровня жизни во Франции, к концу 1960-х в стране была инфляция и высокий уровень безработицы – особенно среди молодежи. Также, в связи с возросшей популярностью высшего образования, в университетах не хватало мест для всех желающих – однако вместо расширения универов были установлены более жесткие правила отбора. Студенты были также недовольны консервативными правилами организации образования и жизни в общежитиях. Среди молодежи были популярны левые идеи и романтизированные образы революции («петиция – это поэма», Мао – великий режиссер, и так далее).Именно со студенческих демонстраций и начались волнения в мае 1968, созвучные Пражской весне, митингам против вьетнамской войны в США и Британии, восстаниям в Испании, Италии и Португалии.

Забастовки студентов были жестоко разогнаны, а занятия в университетах прекращены. Однако жестокость полиции возмутила общество, и протестующих поддержала большая часть населения Парижа. Вскоре на улицы вышли рабочие, требовавшие 40-часовой рабочей недели, минимальной ставки в тысячу франков и социальных реформ. Встали заводы, закрылись школы, банки, прекратилась работа транспорта и некоторых социальных служб, были закрыты некотрые морские порты и перекрыты магистрали. Работавшие сервисы – больницы, почта, фабрики, некоторые газеты – перешли под контроль повстанцев, которые так или иначе сумели самостоятельно наладить производственный цикл. Университет Сорбонна превратился в подобие «штаба революции», где проходили собрания восставших. 13 мая в крупнейших городах Франции прошли десятитысячные забастовки, в Париже в тот день на улицы вышли миллион человек. Полиция не могла справиться с митингом такого масштаба, к тому же некоторые ее подразделения переходили на сторону бастующих.

Политики, разумеется, были в шоке. Премьер Жорж Помпиду пытался идти на уступки бунтовщикам, но это не успокаивало граждан. Де Голль сперва игнорировал ситуацию и, кажется, вовсе утратил связь с реальностью: жесткие попытки подавления также ни к чему не привели. Забастовки не были инициированы какой-либо конкретной политической партией, у них не было лидера. Ни комми, ни прочие социалисты и профсоюзы не брали на себя ответственность за развернувшуюся силу, способную на революцию, а любимец молодежи, оппонент де Голля Франсуа Миттеран никак не мог то партию собрать, то в президенты баллотироваться. Поэтому, собственно, никакой революции не случилось. Правительство Помпиду и де Голль ушли в отставку, однако на его место пришел очередной «голлист» — бывший минфин Кув де Мюрвиль. Республика была «защищена» от коммунизма, самые радикальные радикалы – запрещены. Рабочие, впрочем, получили социально-экономические льготы, университет – реформы, а общий политический фон – либерализацию, появление новых социальных движений.

Май 1968 оставил огромный след в культуре Франции как время молодежного протеста против старого общественного устройства и культуры — почва для всяких там дальнейших сексуальных, расовых и рок-н-ролльных революций семидесятых. Сторонниками левых студентов были писатели Жан-Поль Сартр (единственный преподаватель, которого пустили в захваченную Сорбонну) и Мишель Фуко, а также режиссеры Жан-Люк Годар, Франсуа Трюффо и Клод Лелуш, в 1968 остановившие Каннский кинофестиваль. А потом про 1968 сняли множество фильмов, например, «Мечтатели» Бертолуччи, круг замкнулся, vive le дзен-буддизм.

#история@appi.retelling

Спасибо за то, что вы с нами.
С любовью, Рителлинг❤

Спасибо за то, что вы с нами.
С любовью, Рителлинг favorite